Неточные совпадения
Не только
в творческой русской мысли, которая
в небольшом
кругу переживает период подъема, но и
в мысли западноевропейской произошел радикальный сдвиг, и «передовым»
в мысли и сознании является совсем уже не то, во что продолжают верить у нас слишком многие, ленивые и инертные мыслью.
Творческое движение идей не вызывает к себе сколько-нибудь сильного интереса
в широких
кругах русского интеллигентного общества.
Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной обыденностью, необходимо
в творческом подъеме выйти из имманентного
круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной мир, новый по сравнению с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю).
По совести говорю: общество,
в котором"учение о шкуре"утвердилось на прочных основаниях, общество, которого
творческие силы всецело подавлены, одним словом: случайность — такое общество, какие бы внешние усилия оно ни делало, не может прийти ни к безопасности, ни к спокойствию, ни даже к простому благочинию. Ни к чему, кроме бессрочного вращания,
в порочном
кругу тревог, и
в конце концов… самоумерщвления.
Подобно тому как на высоте испытывается мучительное и головокружительное стремление вниз, так и все живое испытывает соблазн метафизического самоубийства, стремление уйти из «распаленного
круга бытия», и, однако, оно ни
в ком и никогда не может дойти до конца, т. е. до полного осуществления, ибо
творческое «да будет», почиющее на каждой твари, неистребимо всеми силами мира.
Если же
творческий порыв противопоставляет себя всякому что и
в этом своеобразном апофатизме очерчивает себя магическим
кругом антисофийности и трансцендентности, получается адская гримаса, подобие ада.
Борьба против рабства у объективированного мира, против охлаждения
творческого огня
в продуктах творчества заключается совсем не
в том, что творец перестает выражать себя и реализовать себя
в своих творениях, это было бы нелепое требование, — борьба эта заключается
в максимальном прорыве замкнутого
круга объективации через
творческий акт,
в максимальной экзистенциальности творений творца, во вторжении максимальной субъектности
в объектность мира.
Но вечность совсем не есть остановка движения, прекращение
творческой жизни, вечность есть
творческая жизнь иного порядка, есть движение не
в пространстве и времени, а движение внутреннее, символизирующееся
в движении по
кругу, а не по прямой линии, т. е. внутренняя мистерия жизни, мистерия духа,
в которую вобрана и вся трагедия мировой жизни.
В замасленной блузе рабочего я говорил, стоя на табурете.
Кругом бережным кольцом теснились свои. Начал я вяло и плоско, как заведенная шарманка. Но это море голов подо мною, горящие глаза на бледных лицах, тяжелые вздохи внимания
в тишине. Колдовская волна подхватила меня, и творилось чудо. Был
кругом как будто волшебный сад; я разбрасывал горсти сухих, мертвых семян, — и на глазах из них вырастали пышные цветы братской общности и молодой,
творческой ненависти.